Секреты крылатых слов и выражений[СИ] - Олифант Олифант

— Дальше не пойдём. Здесь сложим из камней крепость.

— Гаже места и не придумаешь, — лениво ответил Рем. — Комары, жабы, болотом пахнет.

— А я сказал, что здесь, — рассвирепел Ромул.

— Да ты посмотри, братец, что за вода в этой реке! Мутная и вонючая.

— Не надо было её мутить!

— А кто мутил–то?

— Ты и мутил!

— Я мутил? Ах ты…

Так слово за слово, братья подрались, и Ромул зарезал Рема. Разбойники, потрясённые убийством одного из вождей испуганно принялись складывать из валунов крепостную стену. Ромул же раздражённо прохаживался меж работающими и, время от времени, вопрошал, — Кому ещё вода не нравится?

— Хорошая вода, чего уж, — покорно отвечали будущие римляне.

P. S. Кстати, вода в Тибре, действительно мутная. В связи с этим Италия славится по всему миру своей сантехникой, смесителями и фильтрами для очистки.

ВОЛК В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ

В те далёкие времена, когда святой Пётр ходил по земле, довелось ему заночевать в лесу. Только начал засыпать, как слышит странный шум. Пригляделся, а мимо него, вглубь чащи, бежит лесное зверьё. Мчатся, не разбирая дороги, сбившись в одну кучу и лоси, и медведи, и лисы, и зайцы, и еноты.

— Пожар, пожар, — кричат на тысячу голосов.

Остановился возле святого Петра Волк.

— Вставай, скорее, человек. Беги со всех ног. Лес горит.

Хотя и мог святой Пётр огонь остановить, однако, смолчал. Говорит серому, — Не могу я, ноги не слушаются. Спасайся сам.

Вздохнул Волк, но Петра на спину посадил, и понёс его прочь от пожара. Добежали до реки, упал зверь на песок, еле дышит.

— Спасибо, — говорит святой. — Вижу, душа у тебя чистая и сердце доброе. Проси чего хочешь, всё исполню, ибо, не простой я странник, а святой Пётр.

Задумался Волк.

— А можно, — спрашивает, — сделать так, что бы у меня, по желанию, овечья шкура взамен волчьей появлялась?

— Господи, — дивится Пётр. — Зачем это тебе?

— Как зачем? Подкрадусь я к отаре, обернусь овцой, шмыг в самую середину, и зарежу пару барашков. Прославлюсь среди своих, как самый удачливый, да ловкий. Матёрые старики зауважают, волчата в рот смотреть начнут, волчицы опять же…

— Забавно, — задумался святой, — недавно я одному дровосеку также предложил желание на выбор. Знаешь, чего он захотел? Самый острый и лёгкий топор в мире! С ним он нарубит столько деревьев, что сможет разбогатеть, семью обеспечить и остаток жизни провести в праздности.

— Правильно попросил, — соглашается Волк.

— Но я же мог его сразу богачом сделать, — недоумевает Пётр. — И тебе могу стадо овец подарить, что бы потом от собак и пастухов не бегать.

— А ты представь себе, — улыбается Волк, — к примеру, полководца. Что он выберет? Сильную армию, бесконечные походы и сражения или одну битву, в которой он победит противников раз и навсегда.

— Не знаю, — говорит святой.

— Хорошо, тогда возьмём врача. Что он предпочтёт? Исчезновение всех болезней или непревзойдённое умение лечить их?

— С врачом пример какой то…, — пожал плечами Пётр. — Но, шкура тебе будет.

ВОЛЫНКУ ЗАВЕСТИ

Откуда взялись на Руси ВОЛЫНКИ? Боюсь, что на этот вопрос точно ответить невозможно. Такое ощущение, что они были всегда. Может быть, они передавались ребёнку ещё в утробе матери, может быть, попадали в организм с пищей или просто из воздуха. Одно известно доподлинно, специально их никто не заводил, а, главное, никому они не мешали. Появлялись вместе с человеком, вместе жили и вместе же умирали. Обсуждать их было не принято, да и неприлично.

Первым, обратил на них внимание Пётр Первый, царь–реформатор. Издав свой указ «О посещении присутственных мест» (Быть обряженным вельми, но без лишнего перебору. Мыту старательно, без пропускания мест и без ВОЛЫНКИ), Пётр тщательно следил за его соблюдением. В Немецкой Слободе лекари, вооружившись пугающими щипцами, за умеренную плату вытягивали ВОЛЫНКИ из бритых, понурых бояр, облачённых в нелепые венгерские кафтаны. Их петровский указ, увы, затронул первыми. За ними последовало остальное дворянство, чиновничество, купечество, армия. Крестьян же, убоявшись бунтов, царь трогать не стал.

Попытка Екатерины II в 1773 году произвести сокращение числа ВОЛЫНОК среди земледельцев была обречена на провал. Крестьяне немедленно ответили бессмысленной и беспощадной Пугачёвщиной.

Декабристы в 1825 году, одной из своих целей ставили «добровольное, повсеместное лишение народов империи ВОЛЫНОК за «вольную». Однако, «не были поддержаны народными массами». Да, что там декабристы! Власть рабочих и крестьян, и та отступила, опустив руки, наткнувшись на стену непонимания и нежелания.

«Русский человек, ЗАВЕДЯ ВОЛЫНКУ, никогда от неё не откажется, никогда не предаст. Лишившись же насильственно, захиреет и сгинет», — писал И. Тургенев. Поверим классику.

В ОРЕОЛЕ (ЧЕГО-ЛИБО)

Слово ОРЕОЛ происходит от латинского «aureolus» — золотистый (аurum — золото) и обозначает «некое сияние, свечение вокруг чего–либо».

Отчего может светиться человек?

Во–первых, если он святой. Тогда над его головой парит золотой диск, называющийся «нимб». (Нимб, кстати, переводится с греческого, как «облако». Помните, Олимп, боги, облака?) И этот «нимб» сияет, создавая ОРЕОЛ.

Во–вторых, если натереться фосфором и дождаться темноты. Человек тогда фосфоресцирует и выглядит просто умопомрачительно. В средние века во Франции, считалось очень стильно расхаживать по неосвещённым улицам Парижа, в окружении светящихся слуг.

В-третьих, если человек радиоактивен. Получается тусклый, чуть голубоватый ОРЕОЛ, который, в отличие от фосфора, не смывается и не блекнет.

Ещё можно светиться от счастья. Причём, по частям. «Сиять лицом», «светиться глазами», а можно просто «просиять». Подобный ОРЕОЛ куда предпочтительнее второго и третьего.

ВОРОНА В ПАВЛИНЬИХ ПЕРЬЯХ

Залетела как–то раз Ворона в сад богатого вельможи. Отведала фиников, попила воды из фонтана и прилегла отдохнуть в тени фикусов. Вдруг, смотрит, шествует по дорожке из белоснежного мрамора птица невиданной красоты.

— Здравствуй, райский птиц, — кланяется Ворона.

— Что вы, право, — улыбается тот. — Ничего во мне райского нет. Я обыкновенный Павлин.

— О! — закатывает круглые глаза Ворона. — Не обманывайте бедную, бездомную странницу. Какой же обыкновенный, если живёте в царском саду, а Ваши перья переливаются, как драгоценные камни.

— Ну, — смущается Павлин, — сад, положим, неплохой, хотя и не царский. А перья. Что ж, перья? Такими уж Аллах наградил. И заслуги моей тут никакой нет.

Так они и познакомились. Стала Ворона каждый день к Павлину прилетать, да его перьями восхищаться. Тот же делал вид, что смущается, краснел даже, но похвалам в глубине души радовался и Ворону ждал с нетерпением.

И вот, прилетает, раз Ворона растрёпанная, расстроенная, на глазах слёзы.

— Что стряслось, милый друг? — встревожился Павлин.

— Собралась я замуж, — смущается та и лапой застенчиво песок ворошит. — А на свадьбу в чёрном, сами понимаете, невесте идти не пристало. Видно, доля у меня такая в девках век вековать.

— Чудеса какие, — дивится Павлин. — Неужели наряд так важен? Главное, что у вас под перьями нежная душа и чуткое сердце.

— Ах, не понять вам бедную девушку, — рыдает Ворона. — Забудьте, что я наговорила и прощайте. Взмою в бездонное небо и камнем брошусь вниз на острые скалы.

— Остановись, безумная! — негодует Павлин. — Помогу твоему горю. Сейчас поменяемся перьями, и лети на свою свадьбу.

Кинулась Ворона его благодарить. Крыльями машет, кланяется, слёзы благодарности утирает. Миг и поменялись они перьями. Расхаживает Ворона по саду, собой любуется. Хвост то распустит, то сложит.

— Лети уж, — ласково улыбается Павлин. — Наверное, гости с женихом заждались.

— Какие гости, милый? — усмехается Ворона. — Что за фантазии? Такой красоткой я и без всякого замужества проживу. Да и сад этот мне по вкусу. А ты, давай–ка, кыш, отсюда, пока стражу не кликнула.

— Ах, вот ты какая! — разозлился Павлин. — Возвращай мои перья и сама убирайся.

— Стража, — кричит Ворона. — Уберите этого бродягу!

Бросился Павлин к Хозяину.

— Пошёл вон, — гонит тот его прочь.

— Это же я, Ваш павлин, — плачет несчастный.

Выглянул Хозяин в сад.

— Мой павлин у фонтана прогуливается.

— Да вы ко мне внимательнее приглядитесь, — молит страдалец.

— Послушай, — лениво отвечает Хозяин. — Мне безразлично, кто ты на самом деле. Я завёл себе птицу, что бы взоры гостей услаждать. Да пусть в саду, хоть сам шайтан живёт, лишь бы глаз радовал. А теперь, вон отсюда.

Прилетел Павлин к Хозяйке.

— Это я, — кричит. — Ваш любимый павлин, только в вороньих перьях.